На главную страницу
На главную страницу сайта спектакля

Главная страница
Что будет?
Актёры
Гранж
Форум


Посмотреть
Фотографии с репетиции 10 октября
Фотографии с репетиции 15 октября
Фотографии с репетиции 24 октября


Почитать (вне сайта)
Кумир Курт и Кортни
КуртКобейн.ру
NirvanaALL
Nirvana Club
Наркоситуация в России

Проект завершил сценическую жизнь.
Спектакль«Нирвана» шел в Театре им. В.Маяковского
 
 


«Афиша» 24 ноября — 7 декабря

Но если кто еще не знает Грымова, добавлю: амбициозный и претенциозный Грымов уже не раз подвизался в театре (не так давно играли его «Дали»), и очевидно, что у него есть собственная ниша. Проекты Грымова для московского театра — вроде «Каравана историй»: собрание сочинений про приватную жизнь замечательных людей. И, как и в случае с Сальвадором Дали, история Курта Кобейна становится для Грымова поводом для рассуждений о роли женщины в судьбе художника. И во второй раз Грымов рассуждает в следующем ключе: все бабы — дуры. Безмозглые дуры, тщеславные сучки и бездушные крокодилихи, слезам которых грош цена: тонкая штучка Гала, поставившая гений Дали на коммерческую основу, мало чем отличается от потаскушки Кортни Лав, подтолкнувшей Кобейна к самоубийству. Эта Кортни — «перепаханное поле» — союзница самого дьявола, которого играет привлекательный артист Сергей Астахов. На долю этого бедняги пришлись самые наивные тексты вроде того, что «друг — это тот, кто помогает перенести боль», или еще: «любовь — это гинеколог, уролог и венеролог, святая троица». Грымов говорит: это антинаркотическая акция и новые театральные формы, между тем самый обаятельный в спектакле — ничего не играющий и словно глубоко обдолбанный Борзов. Прочие актеры играют как привыкли это делать в театре, который Грымов так не любит, — только хуже, чем обычно. А сам Грымов, это очевидно, самореализуется в самом занудном, дилетантском смысле слова: хочу делать театр — буду делать, и не судите меня строго, я ж от всей души. Но какое мне, право, дело до его амбиций, малообаятельных идей и неоригинальных фантазий, если выглядят они не более чем высокобюджетным дилетантством. Лучшее, что прозвучало в его спектакле, — вполне дурацкая шутка, единственная, в которой было хоть сколько-нибудь жизни. — Мы теперь — как Джон и Йоко! — Кортни, ты меня заекала.

«Коммерсант»

18 ноября

 

«Первое впечатление от второй
«Нирваны» — абсолютное ощущение дежавю, когда в советской школе были приняты тематические культпоходы в театр, посвященные, например, нелегкой судьбе Катерины из «Грозы» или обреченности обломовщины. В отличие от премьеры, когда в первых рядах партера сидели сплошь серьезные мужчины в костюмах, на этот раз три четверти зала составляли несовершеннолетние посетители рок-концертов. свисавшие чуть ли не с потолка зрители явно больше были знакомы с творчеством лидера «Нирваны и с песнями исполнителя главной роли Найка Борзова, чем с успехами режиссера спектакля Юрия Грымова, большого специалистав отечественной рекламе, не утратившего любви и способности к приколам, несмотря на премию президента РФ в области образования и должность помощника ГАБТа по имиджевой политике. Свои намерения поиграть со зрителем, а не только для него господин Грымов обнаружил сразу после того, как упала затягивающая тряпка с кривыми буквами «NIRVANA».. За ней обнаружились совершенно такие же, как в театре Маяковского, ряды потертых кресел, нарисованные ложи и скрючившееся невдалеке человеческое тело. Историю Курта Кобейна Юрий грымов рассказывает немножко с конца — с того самого момента, когда придумавший стиль гранж наркоман покончил с собой, оставив записку «.Лучше сгореть, чем увянуть», — а потом с легкостью перепрыгивает в начало, когда несовершеннолетний Курт в родном городишке считался выродком и шпаной.

 

По принципу деталей, со временем превращающихся в символы, устроен весь спектакль. В нем Юрий Грымов, толковый клипмейкер и любитель визуальных эффектов, позволил себе роскошь кажущегося отсутствия режиссуры и вспышки безумия вроде гигантских Микки-Маусов, в экстазе машуших пилами. Но самые обкуренные мыши без участия Найка Борзова были бы бессмысленной паранойей. Автору песни про везущую кокаин лошадку в «Нирване». даже не приходилось играть: в колючего, костлявого и дико одинокого Кобейна Борзов превращается так же запросто, как и, сидя на спинке кресла, наигрывает на гитаре мелодии «Нирваны».. Десяток лет назад Курт Кобейн сказал, что вмазываться героином так же скучно, как курить марихуану. перед премьерой спектакля найк Борзов добавил, что наркотики, если не перебарщивать, на определенном этапе могут быть даже полезны для творчества. в том, что быть живым все же прикольнее, наверное, сошлись бы оба. Так получилось, что прямо с премьеры меня увезли в больницу — сила искусства. Гипотонический криз, советы меньше пить и больше есть, конечно, не то, чего ждешь от похода на новый модный спектакль. Но, плюнув на прописанный людьми в белых халатах постельный режим, я попыталась погрузиться в «Нирвану». еще раз: уж очень хотелось посмотреть на Найка Борзова в роли Курта Кобейна, раз уж слоган шоу «Быть живым прикольно был испытан на себе».


ТВ-ПАРК"

№ 48 ноябрь

В Москве с успехом стартовал новый проект Юрия Грымова — спектакль «Нирвана». На премьеру в Маяковку собралась разношерстная публика: фанаты группы «Нирвана», поклонницы Найка Борзова, друзья, коллеги и почитатели режиссерского, дизайнерского и прочих талантов самого Юрия Грымова, театралы. В результате каждый получил свое: фанаты сопереживали герою и подпевали его знаменитым композициям, поклонницы завалили Найка цветами, а друзья и коллеги постановщика (равно как и обычные завсегдатаи московских премьер) по достоинству оценили его дерзкие, а иногда и шокирующие режиссерские находки. А кто-тооткрыл для себя новый мир — яркий и трагичный мир Курта Кобейна.

«Новая газета» №87(920)

Спектакль «Нирвана» пиарился как модный. Для того были и режиссер Грымов, и Кобейн-Борзов, и даже логотип «ЮКОС» в углу афиш и программок. «Думаю, у нас получится проект не хуже фильма Оливера Стоуна The Doors, — хвастался еще до премьеры Курт-Найк. Тряпки открыли сцену, где популярная звезда рокопопса изображала труп гранжера. Живой Найк двигался по сцене (как?) обкуренный. Из соображений молодежной актуальности в спектакле неоднократно перечисляли виды наркотиков. Наверное, Грымову не сказали, что героиновый шик вышел из моды несколько лет назад. Диалоги в спектакле — катастрофа. Наверное, Грымову не сказали, что живые рок-звезды не разговаривают языком русских переводчиков-синхронистов. Тем более под кайфом. А Борзов как Кобейн действительно хорош — может, потому что не играет. Ходит ватно на шатких ножках и смотрит так, что понятно: знает три слова, но вслух не скажет — уважает публику. А публике что? Она пытается развернуть обертку. Сначала под образом Курта расковырятьактера Борзова, внутри актера найти музыканта Найка, а потом, под этой «маленькой лошадкой», другого Борзова — простого парня, гражданина РФ. Но только там нечего копать — стопроцентное совпадение образов. И это хорошо, что человек себе не врет. Вера Воронкова и в роли Кортни Лав не хуже, чем в «Любовнике» Тодоровского. Видно, что не сильно любит она Курта, что игрушки все это, а важно другое — собственная группаа антифеменистским названием «Дыра». Юмор «между ног» — единственный намек на комическое в спектакле Грымова. Интересно, что хотел сказать режиссер, когда смаковал, как актрису Воронкову насилуют на балконе люди с головами Микки-Маусов? Ясное дело, дитя порока — в лапах глобалистов: Грымову близки такие картинки. Спасибо Воронковой — ее ноги во втором отделении отвлекали от туповатых актерских реплик и мыслей о Кобейне, который, увидев все это, несомненно, перевернулся бы в гробу. Впрочем, кое-что Грымов умеет. Например, рисовать. Декорации в спектакле — немногое, что удалось. Ну и занимался бы декорациями! Личные амбиции — не повод прививать молодежи дурной вкус. Можно спорить, полезно ли культивировать музыкальных кумиров прошлого в качестве религиозно значимых величин (Грымов вопросами не задается, он буквально распинает Курта-Борзова на кресте). С другой стороны, почему — нет, если в музыкальной современности героев не обнаруживается. Вряд ли, прямо скажем, спустя десяток лет какой-нибудь ДеЦл с энтузиазмом согласится играть роль того же Борзова. Да и будет ли такая возможность, если современные музыканты зачастую так легко входят в роль ушедших звезд, что почти превращаются в клонов?»

«Вечерняя Москва» 13 ноября

Курта Кобейна сгубили Микки-Маусы Москва таки впала в долгожданную «Нирвану» Да, именно микки-маусы, ушастые твари с оскаленными в улыбке зубами, а вовсе не наркотики и не «эта сука Кортни Лав», сгубили великого Курта Кобейна. Они появляются на сцене в самые напряженные моменты и вместо того, чтобы разрядить обстановку, накаляют ее еще сильнее: прыгают, танцуют, устраивают настоящую вакханалию и в конце концов надевают на бедного Курта огромную микки-маусовую голову. Великие символы американского обывательского оптимизма и обывательской же тупости вешают на великого рок-музыканта бирку «свой» и начинают гордиться им как национальным достоянием. История настолько привычная, что воспринимается едва ли не как притча. Поэт, его друг-враг, поклонники, которые любят не за истинные достоинства, враги, которые осуждают не за настоящие пороки, и, конечно, роковая женщина — весь набор персонажей для всех времен и народов. В этом смысле пьеса Грымова трогает своей почти коэльовской простотой. Главный герой, в роли которого очень органично смотрится Найк Борзов, живет буквально в шаге от смерти — это его личная, придуманная для себя «нирвана». Жить на грани — единственный выход для человека, который видит мир не так, как другие, и которого не понимают даже поклонники. А там, за гранью, никаких поклонников уже и не нужно.

«Время новостей» 13 ноября (№212)

Женщина с бородой

Есть такой старый анекдот. Аляповатая афиша в провинциальном городе гласит: «Уважаемая публика! Только у нас! Невиданный урод человеческой природы — женщина с бородой, без груди и с членом!» Собираясь на премьеру «Нирваны», я больше всего боялся, что герои спектакля будут через каждую секунду называть друг друга «Курт» и «Кортни» и произносить известное американское ругательство. С последним обошлось. Но легендарные имена мелькают в каждой реплике. Видимо, чтобы зритель не забыл, кто перед ним. Потому что грим условен, декорации тоже. Реплики же, задуманные как саркастичные и смешные, оказались банальными, а юмор — предсказуемым. Надо отдать должное исполнителю главной роли Найку Борзову: не являясь актером, говорить со сцены он не умеет, его временами почти не слышно, но он хотя бы и не пытается играть, просто бормочет реплики знакомым борзовским саркастичным голосом. И оказывается самым органичным. Найк сказал, что грымов ставит спектакль «по-киношному». Увы, это так. Режиссер словно не понимает, что перед ним живые актеры в реальном времени, и вовсю «монтирует» время повествования, воспоминания, флешбеки. Финал оказался столь пошлым, что и не догадаться: Кобейн, оказывается, фальсифицировал свою смерть и уехал в Орегон за спокойной жизнью. Зал рыдает, апплодирует в такт песням, юные «курткобейны» разных полов победительно смотрят на пришедших с ними родителей: вот оно, искусство, синтез «ракенрола» с театром. На театральных подмостках — «кино класса В», история условна, неточностей — море, пафос — неимоверен. Ляпов тут — миллион. О состоянии новорожденной дочери Кобейна отцу сообщают: «Три килограмма, сорок семь сантиметров». Кобейн радуется, хотя по идее не должен даже понять смысла этих цифр: в Америке рост меряют в футах, а вес — в фунтах. Музыкальная история очень приблизительна, условна, человеческая — просто банальна и не прописана. Одно выдают за другое — как того мужика из процитированного ранее анекдота ушлые базарные циркачи выдавали за «невиданно уродливую женщину». Один из героев, уговаривая Курта создать группу, произносит умную фразу: «Название — половина успеха». А что за название у этого спектакля? Так что половина успеха ему все-таки обеспечена.

Фотографии с премьеры спектакля 11 Ноября